Председатель правления фонда «Сколково» в интервью RNS рассказал о запуске совместных фондов с РВК, «приземлении» новых резидентов и планах посчитать, какую выручку группам компаний и холдингам принесли разработанные в «Сколково» технологии.
Председатель правления фонда «Сколково» Игорь Дроздов. Фото: Sk.ru
C какой выручкой закончили прошлый год резиденты фонда «Сколково»? Какой прогноз на 2017 год?
Мы исходим из того, что накопленным итогом по 2016 году выручка составляет 95 млрд рублей.
В 2017 году будет рост с годовым темпом на уровне 40–50%. Сейчас темпы роста зафиксировались примерно на этом уровне.
Но в нашем случае выручка — достаточно формальный показатель. Потому что по закону компании — резиденты "Сколково" могут заниматься только исследовательской деятельностью. В таком контексте довольно сложно генерировать выручку, юридическое лицо становится скорее центром затрат. А бизнес зачастую сконцентрирован в материнских компаниях. По сути сколковские компании разрабатывают технологии, вливают их в материнскую компанию, которая в свою очередь генерирует выручку. Так что рост выручки резидентов, конечно, стоит в наших KPI, но мы ставим перед собой задачу посчитать, какую выручку группам компаний и холдингам принесли технологии.
Посчитать это сложно, так как возникает вопрос доступа к информации. Если у наших участников мы по закону можем запрашивать цифры, то для материнский компании — это добрая воля: раскрыть такую информацию или нет.
Вторая сложность заключается в том, что компании, которые генерируют выручку, пользуются поддержкой разных институтов развития — РВК, АСИ и фонда «Сколково». Говорить о том, что у какой-то компании доходы были на нуле, а благодаря нам поднялись до 90 млрд рублей — не очень объективно.
Но мы попробуем придумать, как посчитать кумулятивный эффект. Попытаемся показать полноценный масштаб. Он будет больше чем формальные цифры от сложения выручки наших резидентов.
Инновационные программы госкомпаний остаются на уровне политических деклараций или ситуация меняется?
Я думаю, что меняется. Крупные госкомпании действительно часто критикуют за то, что они неактивны. Но на самом деле практически все из них используют технологии сколковских резидентов и заключают сделки. Сейчас интерес к отечественным технологиям вырос с учетом того, что многие компании хотят избавиться от зависимости от зарубежных технологий. Кроме того, и мы меняем модель работы. Если раньше что стартаперы принесли, с тем мы и работали, то сейчас мы проводим много совместных конкурсов с крупными индустриальными партнерами и во многом работаем от их заказа. На это же ориентируем наши проекты — смогут ли они адаптировать свои технологии под интересы индустриальных партнеров. Это существенно сокращает путь стартапа в крупные компании.
Аналог корпоративного акселератора?
Ситуация такова, что в крупную компанию, в том числе за рубежом, так просто не зайдешь. У них своя технологическая цепочка, им это не нужно. Поэтому компании создают буфер в виде корпоративного акселератора, куда можно прийти и в мягком режиме начать знакомиться, узнать потребности компании, показать, сможешь ли адаптироваться к интересам заказчика, и начать работу по проникновению в технологическую цепочку.
Интерес к такого рода акселераторам и в России будет расти. Первый физический пример — это группа «Черкизово», которая открыла собственный корпоративный акселератор в "Сколково". Я рассчитываю, что таких акселераторов будет много. Идет много переговоров.
Избрание Дональда Трампа президентом США активизировало работу американских компаний со «Сколково»?
В принципе, ничего не изменилось. Но общение и не прекращалось, американские партнеры ничего не заморозили. Компания Cisco уже подписала договор о размещении в "Сколково". Такие же мягкие обязательства на себя взяли Microsoft, и IBM. Мы рассчитываем, что рано или поздно они появятся в "Сколково".
А с точки зрения продвижения наших технологий в эти компании мы работаем в том же формате, как и раньше. Думаю, в ближайшее время мы запустим образовательный проект с IBM. Так что, на мой взгляд, отношения ровные.
Но мы не замыкаемся только на тех компаниях, с кем у нас заключены соглашения.
Азиатский вектор стал актуальным для вас?
Он бесспорно актуален. Мы в азиатское направление вложили много времени и сил в последние два года. Активно работаем с Китаем, неплохо получается с Южной Кореей, японская компания Fanuc приносит свою компетенцию в "Сколково".
Ожидаете появления новых резидентов?
Мы ожидаем прежде всего их физическое «приземление». У нас пока 75 партнеров — это немало, но только 20 из них открыли свои представительства. Задача состоит в том, чтобы все они открыли здесь свои представительства и R&D-подразделения. Мы работаем не столько над увеличением их количества, сколько над тем, чтобы подписанные соглашения превращались в конкретное взаимодействие.
Когда процесс активизируется?
Я думаю, что в этом году. Задержка была связана с тем, что не были готовы площади и инфраструктура. Сейчас она стремительно развивается, в 2017-2018 годах будут вводиться новые объекты. Поэтому я ожидаю, что следующие два года станут периодом активного принятия решений о физическом размещении компаний в "Сколково". Тем более, во второй половине следующего года мы ожидаем открытия железнодорожной станции, что серьезно улучшит транспортную доступность.
Сохраняет ли актуальность идея реализовать систему собственного внутреннего аудита фонда для сокращения числа проверочных мероприятий со стороны государства?
Очень давно, на самой заре, мы обсуждали идею о том, что если будет сформирована адекватная система контроля, то она обеспечит возможность сократить контроль извне. Это всего лишь один из возможных подходов, который состоит в том, что на уровне госпрограммы правительство определяет целевые показатели. И если они не достигаются, то необходимо проверять, почему не получилось. Но сейчас это не работает. Мы по-прежнему находимся в формате, когда оценивается каждая конкретная сделка, каждый конкретный факт хозяйственной жизни.
На каком этапе обсуждение инициативы консолидации институтов развития — РВК и фонда «Сколково»?
Консолидации в формате объединения институтов развития в одно юридическое лицо на повестке дня нет. Обсуждается синхронизация деятельности. Может быть более тесное взаимодействие на договорном уровне. Например, по аналогии с Фондом Бортника. Мы реализуем программу, по которой они выдают гранты, а мы обеспечиваем менторскую поддержку, находим персонал в проекты — здесь совмещаются финансовая поддержка и нефинансовая. Фонду Бортника комфортнее: он понимает, что дает деньги профессиональной команде, которая выросла под предводительством наших менторов. Нам это хорошо, потому что наши возможности по грантовому финансированию меньше, чем у них. Поэтому мы фактически используем инструменты фонда для помощи компаниям. Сейчас обсуждаем проект с РВК, думаю, совместный фонд будет запущен.
Определены ли сроки?
Я рассчитываю на II квартал этого года. Совокупный объем средств под управлением составит 6 млрд рублей. Будет три фонда по 2 млрд рублей каждый.
Управлять фондами будет «Сколково»?
Управляющей компанией будет Skolkovo Ventures. Но реально будут наняты профессиональные команды конкретно под эти фонды. Менеджеры сами будут вкладывать свои средства — это дополнительно будет стимулировать к работе. Придет серьезный венчурный менеджмент со своими деньгами, хорошим бэкграундом и опытом управления.
Виктор Вексельберг ранее говорил, что задача фонда — «умереть красиво», выполнив свои задачи. На каком он жизненном этапе сейчас?
В процессе работы задачи не то чтобы меняются, но уточняются. Когда мы начинали семь лет назад, стояла задача физически соединить в одном месте исследовательские центры, стартапы и университет. Была идея — мы их вместе разместим, и они что-то между собой сварят: «Мы точно не знаем что, но международный опыт показывает, что такая атмосфера даст результат».
Задача изменилась?
Не изменилась, но уточнилась. Мы теперь четко артикулируем и конкретизируем, чем мы занимаемся. Например, фонд «Сколково» — это сервисная организация, которая предоставляет стандартизированный набор сервисов — около 15. И мы начинаем за все сервисы брать определенные деньги, даже не потому что очень хотим заработать — нам важно дать оценку самим себе, потому что платить будут только за то, что имеет ценность. И компании в этом плане дисциплинируются, потому что к бесплатному относишься не так, как к купленному за свои деньги.
За рубежом такие сервисы коммерчески окупаемы. А у нас нет, потому что спрос маленький. Но мы рассчитываем, создав эти сервисы, сформировать спрос.
Фонд сможет работать без дотаций?
Нам надо содержать большое количество объектов, поэтому из инвестиционной части выйти не получится. Кроме того, не все сервисы могут стать коммерческими. Поэтому цель уменьшить расходы стоит. Но в ноль выйти — по каким-то направлениям да, но по каким-то нет.
Остается и второй большой блок задач — это стройка и обустройство города. Мы завершили строительство за счет бюджетных средств и теперь привлекаем инвесторов для развития территорий, которые пока не застроены, чтобы обеспечивать нормальную жизнь в городе.
Поэтому определенно говорить о том, когда фонд красиво умрет, я бы не стал. Возможно, он не умрет никогда, потому что задачи перед ним стоят большие. К концу 2018 года у нас будут уже более чем очень комфортные условия проживания с хорошей транспортной доступностью, социальной средой и наличием апартаментов. По сути будет благоустроена вся центральная зона с большим количеством офисов. И вся центральная часть города к концу 2018 года примет законченный вид.
Остается северная часть города, где развиваются компании Fanuc, «Сибур» и ТМК, которые в ближайшее время приступят к строительству. И южная территория, где начнет развиваться Московский медицинский кластер. На развитие этих территорий понадобится минимум пять лет.
Инвестиционные деньги идут в девелоперские проекты на территориях фонда?
Да. На данный момент заключены договоры, совокупные инвестиционные обязательства по которым составляют около 100 млрд рублей. Это сравнимо с теми средствами, которые государство вложило в стройку. Крупнейшие инвесторы — группа «Сафмар» и Сбербанк, который уже практически построил дата-центр и начинает строительство технопарка... Это даст мощный толчок развитию центра.
С кем еще удалось договориться?
Уже со многими. «Татнефть» приступает к работе в 2018 году, ГЛОНАСС начнет строительство, Boeing введен в эксплуатацию, «Ренова Лаб», Fanuc и «Сибур». Cisco и IBM будут если не строить, то как минимум арендовать. Есть и российские крупные корпорации, сейчас мы ведем переговоры с РЖД.
Их участие будет масштабным?
Я рассчитываю, что в этом году какая-то часть подразделений РЖД переедет в "Сколково".
Они сейчас находятся в стадии принятия решения, но я думаю, что у нас будут работать около 100 человек. Надеюсь, в перспективе мы придем к соглашению о строительстве крупного центра, где буду сконцентрированы все работы РЖД по R&D. Остальное находится в режиме переговоров, которые пока не находятся в завершающей стадии.
Источник: rns.online