Победитель Startup Village в «Сколково» — о своем гениальном датчике, который перевернет мир охранных систем, о том, как потратит грант в 3 миллиона рублей, а также, о том, почему принципиально будет производить его в России, хотя это сложнее и дороже.
Максим Сомов — предприниматель, по образованию телемастер. В свое время учебе в ВУЗе предпочел практическую работу. 12 лет назад основал компанию «IBC Инвест». Фирма занималась установкой систем безопасности. Среди ее клиентов — такие компании, как автоцентр «Штерн», Corteo Fashion Mall, Свердловская киностудия, спортклуб World Gym и другие.
Четыре года назад Максим Сомов перепрофилировал деятельность компании на разработки инновационных технологий в охранных системах.
В 2014 году Максим создал конструкторское бюро «Сомов», в том же году на международной выставке Mips получил первый приз за «лучший инновационный продукт». Изобретение имеет два патента в России, в настоящее время патентуется в США и Евросоюзе.
В начале июня стал победителем в конкурсе «Сколково» Startup Village и получил 3 млн рублей за «Гравитон», охранный датчик нового поколения. Прибор исключает ложные тревоги, прост в эксплуатации, легок в установке, его себестоимость 350 рублей.
Ольга Чебыкина: Максим, добрый день.
Максим Сомов: Здравствуйте.
ОЧ: Прежде всего, поздравляю. Что больше всего удивило вас на конкурсе — факт признания, то, как организованы процессы, или, допустим, отсутствие коррупции в «Сколково»?
МС: Я познакомился со «Сколково» где-то в марте — фонд тогда устраивал стартап-тур, который проходил в том числе и в Екатеринбурге. Я был наслышан, что в «Сколково» коррупция. Конечно, не верилось в то, что в конкурсе можно честно победить. Но мы решили попробовать. Прошли долгий путь: сначала выступали с презентацией в Екатеринбурге, потом в Уфе, потом поехали в Москву — а там все так масштабно, так красиво, так здорово. Честно говоря, не верилось, что люди действительно могут просто прийти и получить какие-то бонусы.
ОЧ: Юрий Митин, глава стартап-академии «Сколково» в интервью нашему каналу в марте 2014 года рассказывал о том, на какие проекты делаются ставки и что интереснее всего инвесторам.
Если посмотреть на срез проектов, которые существуют сегодня, то, конечно же, на первом месте остаются проекты в области информационных технологий: это электронная коммерция, интернет, мобильные приложения. В этом сегменте сосредоточено от 70 до 80% проектов. Второе место делят между собой проекты из области биотеха, биоинженерии и медицины. Есть там и генетические проекты, которые анализируют вещи, связанные со здоровьем человека. Такие медицинские стартапы тоже необходимы.
— Юрий Митин, глава стартап-академии «Сколково»
Правильно ли я понимаю, что тенденции — ничто, если речь идет о действительно стоящем проекте? В чем ваш секрет?
МС: Мы сначала тоже думали, что все «Сколково» заточено под it-технологии. Там действительно есть приоритетные направления — ядертех, космос, биометр и it. Наш проект долго не могли классифицировать, даже я сам смотрел — никуда мы не подходим. Тем не менее, когда мы выступили в Уфе, нас заметили. Мы выступали последними, и наша презентация затянулась на восемь минут вместо пяти положенных по правилам.
ОЧ: В презентации вы говорите, сколько вам нужно денег, чтобы ваш проект заработал. Но даже те три миллиона, которые вы получили, — это цифры, совсем не близкие к тому, что вам нужно вложить.
МС: Вы знаете, когда мы в Уфу за миллионом поехали, он нам нужен был, потому что у нас деньги кончились. Нужны были просто деньги. В конце года у нас была сложная экономическая ситуация, и мы собрались и приняли решение, что основной задачей будет выживание коллектива. Ну и плюс нужны деньги на наше исследование, достаточно большие суммы.
Мы уже прошли большой путь. Мы закончили разработки, уже начали производить опытные образцы. Мы разработали дизайн, упаковку, план маркетинга. Нам нужны деньги на то, чтобы закупить большое количество комплектующих. У нас есть предзаказ, первые 20 тысяч штук.
ОЧ: Ваша презентация была нарисована от руки и отсканирована — никаких навороченных слайдов и схем, вы буквально на пальцах объяснили, что вы изобрели.
Расскажите теперь и нашим зрителям, как вам удалось запатентовать датчик охранной системы на основе камертона и откуда выросла такая идея.
МС: Все знают, что если стукнуть по камертону, он зазвучит. И как по нему ни стучать — сильно, слабо, — он будет звенеть с одинаковой частотой. Если его разогнуть или сломать, он будет звучать по-другому. То же самое со стеклом в окне: если стукнуть, оно будет звучать всегда с одинаковой частотой, а если треснет, будет звучать по-другому.
Идея пришла после того, как я купил новый смартфон Xperia Z1. Там была предустановленная картинка в 3D, крутишь — и космос крутится, звезды меняются. Я подумал: там же стоит обычный акселерометр. Почему его не используют в системах безопасности? Это же очевидное решение. На его основе можно много всего сделать. Акселерометр измеряет ускорение, то есть когда ударяешь по стеклу, идет смещение, и прибор понимает, какое смещение. Математически можно легко рассчитать и получать результат. Можно пинать мячиком по стеклу, стучать по нему, делать все, что угодно — любой другой датчик сработает, наш — нет.
ОЧ: Основная борьба в мире охранных сигнализаций идет за то, чтобы уменьшить число ложных вызовов из-за прилетевшего мячика или птички, постучавшейся в стекло. Тут вы победили. Вам ведь даже жюри задавало уточняющий вопрос, действительно ли ваша система на 100% не дает ложных срабатываний.
МС: Да, действительно. Задача охранной сигнализации — определить вторжение с наибольшей вероятностью и при меньшем количестве тревог. Чтобы добиться этого результата, используются различные сложные схемы, на которые смотришь — головоломка какая-то, куча проводов, коробочек. А у нас еще одной задачей было создать простое устройство. Не нужно много времени, чтобы рассчитать, как поставить в окна и двери маленький датчик.
ОЧ: У продукции Apple дизайн, пожалуй, перевешивает технологичность. А у вас? На кого вы равнялись?
МС: Мы сидели с моим конструктором, он крутил 3D-модели устройства на трех мониторах, а я ему говорил: здесь поменьше сделать, здесь побольше. Мы просто делали «Гравитон» функциональным. Здесь нет ничего лишнего. Продукты Apple хорошие, но мы не на них ориентировались. Мы просто хотели сделать максимально удобную штуку.
Успех продаж — это ведь не только когда прибор нравится тому, кто его установил. Его ведь берут в руки и специалисты, профессионалы, которые знакомы и с другими датчиками.
ОЧ: Вы нашли инвесторов в «Сколково» прямо на месте?
МС: Да, и это было неожиданно. Мы два года с трудом искали инвесторов, делали все на свои деньги. Я продал сначала одну квартиру, потом вторую, потом дорогие вещи… Выступление в «Сколково» кардинально все перевернуло.
ОЧ: Я понимаю ваших партнеров, которые прямо в «Сколково» заключили вас в объятья — вы им со сцены пообещали 30%.
МС: Да, это хорошее предложение.
ОЧ: И еще вы сказали, что к 2017 году хотите оборачивать один миллион долларов на серийном производстве. Это не так много, но и не мало. Россия на мировом рынке охранных систем занимает примерно 1%. На чем основан ваш оптимистический план?
МС: У России есть пока очень маленький сегмент, который называется «Умный дом». Я не помню точную цифру, но он раз в шесть или семь меньше, чем сегмент охранных сигнализаций. А в Америке это 18%. У нас нет охранных датчиков, которые могли бы работать в системе интеллектуальных зданий. И мы решили, что это перспективный сегмент — он растет на 35% в год, а охранные сигнализации растут, если я не ошибаюсь, порядка 7-8%. Наш продукт делали с таким расчетом, чтобы его можно было использовать в наиболее популярных протоколах систем интеллектуальных зданий. Для начала мы выйдем на рынки охранных систем, а потом — на рынки систем «Умный дом». А после того, как покажем продажи, начнем продавать технологию.
ОЧ: Кто те сумасшедшие, кто работал с вами четыре года бесплатно или на деньги от проданных вами квартир?
МС: Главный партнер — это Алиса, девушка, которая вместе со мной выходила на сцену. Она постоянно была рядом и больше всего натерпелась. Команда у нас появилась недавно, мы буквально два года назад набрали специалистов. Было сложно найти профессионалов, которые верят в нашу идею и для которых деньги не самое главное. Сейчас у нас в команде пять человек, и мы объединены общей идеологией: мы хотим делать простые, понятные, удобные продукты.
ОЧ: Где вы хотите их делать?
МС: Мы с самого начала точно определились, что хотим делать в России. Не потому что здесь возможностей больше — наоборот, конечно, в Китае производить быстрее, проще и дешевле. Но кто-то же должен здесь что-то делать (улыбается). У нас даже на коробке написано: «Разработано и произведено в России», это принципиально.
ОЧ: Вам часто говорят, что вы сумасшедший?
МС: Вначале часто говорили.
ОЧ: А сейчас, когда признание в профессиональной среде получено, уже нет?
МС: Пока еще не получено. Признание — это объемы продаж. Об этом можно будет говорить, когда мы начнем продавать наш датчик и когда его начнут покупать, когда мы наконец-то начнем зарабатывать на этом деньги — мы же пока ничего не заработали, только тратим.
ОЧ: Ваше устройство однозначно лучше, чем айфон. Разные специалисты оценивают себестоимость аппарата от 200 до 230 долларов в зависимости от размера памяти. Это больше 12 тысяч рублей. Но айфоны продают в пять раз дороже. Вы же говорите, что у вашего датчика себестоимость 350 рублей и вы хотите довести ее до 200. А продаете его уже за 3 тысячи. На чем основана ваша ценовая политика?
МС: Мы сначала его вообще за 6 тысяч продавали, но немножко другие. Просто есть такая проблема — эстетика. Многие хотят, чтобы в их доме ничего не было видно, но при этом все работало. Если эту задачу решить другим путем, то по деньгам получится примерно столько же, но будет некрасиво. Мы за те же деньги делаем красиво.
ОЧ: Вы видели заголовки, когда вы победили? «Стартапер из Екатеринбурга получил главный приз в «Сколково». Про стартаперов Олег Тиньков недавно сказал, что они «смузи пьют, тыкают в планшетики и не думают о прибыли». И еще цитата: «Стартапы не удовлетворяют потребителей, не строят новое, а осваивают деньги и живут от инвестора к инвестору. Назовем это агрессивный позитивизм. Я реально хочу помочь — ребята за формой потеряли содержание. Все выглядит красиво, круто, но если спросить: а для кого вы это делаете, зачем? — они задумаются». Вам такой вопрос, конечно, задавать не нужно.
МС: Вы знаете, он абсолютно прав. Я с ним совершенно согласен. Нас называют стартапом, и я уже свыкся. Если хотят, пусть будет стартап. А вообще у меня к этому слову было точно такое же отношение, как у Тинькова. Я не понимал, что это такое — просто модное движение, тренд: стартап в гараже. А по факту получилось так, что мы действительно работаем в гараже, у нас там лаборатория, и мы стартап. Но это просто совпадение. Мы не стартаперы и не живем в гараже (улыбается).
ОЧ: Вы, кстати, знаете, что такое смузи?
МС: Нет (пожимает плечами).
ОЧ: Вот! Значит, вы не стартапер. И слово «капкейк» вам наверняка тоже незнакомо.
МС: Нет. Мало того, я еще не слушаю радио, не смотрю телевизор и редко читаю газеты. И вообще мы находимся в закрытом помещении без окон и иногда проводим там недели.
ОЧ: Для чего вы это делали? Чтобы помочь людям? Чтобы самому разбогатеть?
МС: Это амбиции. Когда я был маленьким, мой отец занимался художественной отделкой — делал дома у цыган. С одним из них мы подружились, он приходил к нам в гости. Я занимался радиоэлектроникой, паял всякие штуки. И он сказал: «А можешь сделать такую сигнализацию, чтобы не было фольги на окнах?» Раньше, знаете, с сигнализацией всегда фольга была. Я подумал: почему нет, надо попробовать. И придумал штуку, которая срабатывала на звук разбивающегося стекла. Было создано пять таких штуковин. Прошло много времени, в продаже появились такие датчики. А потом я узнал, что такая штука была запатентована через несколько лет после того, как я ее придумал. Было очень обидно. Я обратился к своим друзьям-юристам, чтобы узнать, можно ли как-то установить, что я ее первый придумал. Естественно, мне сказали: кто первый заявил, тот и придумал. В этот момент и пришла идея создания нового датчика.
ОЧ: Максим, это потрясающе. Все мы родом из детства, и ваше изобретение именно оттуда.
МС: В общем, да. Наверно.
ОЧ: У вас есть необычное увлечение: в 2005 году вы создали закрытый клуб, некоммерческий проект для продвижения вечеринок в стиле джаз и фанк.
МС: Да, был проект XDJ. Это был просто эксперимент. Мы искали диджеев и разговаривали с ними на такую тему: ребята, вот музыка, которую вы играете в клубах, — а может, есть такая музыка, которую вы играете дома, среди друзей, то, что вам нравится? Оказалось, что то, что играют в клубах, и то, что нравится самому, — это две большие разницы. На этом и была основана идея. Она прожила год, месяц и неделю, но это была большая жизнь.
Проект был свободен от какой-либо зависимости — от денег, от чего-то еще. После проекта мы не должны были использовать бренд, иначе вся концепция бы рухнула. Было три правила: 56 вечеринок, никакой зависимости и то, что мы никогда не будем использовать XDJ. Вот и все.
ОЧ: У меня создалось впечатление, что вы неформатный человек. О чем такой неформатный человек, как вы, мечтает?
МС: Хочется сделать что-то такое, что приносило бы людям удовольствие. Можно делать все, что угодно, для себя, но ты никогда не получишь много энергии, пока тебе не будет говорить спасибо большое количество людей. И тут неважно, чем ты занимаешься. Можно сочинять музыку, можно «Гравитоны» делать.
ОЧ: За «Гравитоны» вы, наверное, еще не получаете достаточного количества спасибо?
МС: Пока нет, но я очень надеюсь, что люди будут ими пользоваться и им понравиться.
Источник: malina.am