Петр Федичев полагает, что уже через 5—10 лет лекарство от старости станет привычным медицинским препаратом
Для здорового 30-летнего человека вероятность получить тяжелое возрастозависимое заболевание очень мала. Поэтому сегодня наука бьется над проблемой, как стабилизировать скорость старения на уровне, свойственном человеку в расцвете его жизненных сил.
Живая вода, молодильные яблоки или эликсиры бессмертия — эти волшебные атрибуты встречаются в сказках почти всех народов мира. Люди всегда хотели жить до 100 лет и при этом как можно дольше оставаться молодыми и здоровыми. Возможно ли сделать нашу жизнь не только долгой, но и здоровой на всем ее протяжении? Где именно наука ищет ключ к решению этой проблемы и как скоро может появиться «таблетка от старости», «Профилю» рассказал один из ведущих российских биофизиков, профессор университета в Инсбруке и научный руководитель исследовательской компании Quantum Петр Федичев.
ПРОФИЛЬ: Спрошу сразу — может ли человек жить вечно?
Федичев: С точки зрения ученого говорить о бессмертии трудно, как и о любом другом бесконечном процессе. Если говорить о фактах, то в начале этого века выяснилось, что на Земле существуют живые организмы, которые стареют совершенно иначе, чем мы. У человека процесс старения происходит не просто быстро, а очень быстро. Количество болезней и других нарушений, которые возникают у нас с возрастом, увеличивается в геометрической прогрессии. Поэтому 50-летних людей достаточно много, 70-летних уже намного меньше, а 90-летних очень мало. Но существуют животные, у которых по мере старения количество болезней, связанных с возрастом, не увеличивается. Они не бессмертны, но, в отличие от других биологических видов, с возрастом у них не увеличивается вероятность заболеть раком, диабетом или артритом.
ПРОФИЛЬ: Кто же эти счастливчики?
Федичев: Это, например, сомалийский крот, некоторые виды летучих мышей и круглых червей, некоторые попугаи, морские черепахи... Возможно, и какие-то другие виды, которые еще не исследованы в этом направлении. Дело в том, что идея альтернативного механизма старения настолько нова, что большинство открытий в этой области впереди. Если в 2008 году был известен только один такой вид, то сегодня найдено уже 15 видов животных, стареющих не так, как другие. Поэтому сегодня задача ученых состоит не в том, как достичь бессмертия, а в том, как замедлить старение, чтобы количество возрастных заболеваний не нарастало как снежный ком.
ПРОФИЛЬ: Что это даст в годовом выражении?
Федичев: Очень много. Возьмем, например, здорового 30-летнего человека. Для него вероятность получить тяжелое возрастозависимое заболевание настолько мала, что, сохранись она на всю оставшуюся жизнь, эта жизнь продлилась бы несколько столетий. Дело за малым — стабилизировать ту скорость старения, которая свойственна человеку в расцвете его жизненных сил. Скорее всего, это будет реализовано через создание препаратов, которые позволят нам стареть с постоянной скоростью.
ПРОФИЛЬ: А какая связь существует между возрастом и так называемыми старческими болезнями?
Федичев: Надо сказать, что старение напрямую связано с возрастозависимыми заболеваниями, является их следствием, если хотите. К старости собирается целый букет, включая такие тяжелые недуги как рак, диабет, артриты, нейродегенерация. Именно они в значительной степени сокращают наш век. Выходит, надо создать препарат, который будет бороться с этим букетом.
ПРОФИЛЬ: То есть можно создать эдакий эликсир долголетия?
Федичев: Пока трудно сказать, когда это станет возможно, но многие к этому стремятся. Все больше людей в научном сообществе пытаются реализовать эту программу на практике. Глобальная задача науки — продлить жизнь на 10—15% и более. Собственно, современная медицина этим и занимается. Применяя в биологии методы математики и физики, мы ищем способ максимально быстро находить вещество-ингибитор для любого белка-мишени. В организме такое вещество встречается с конкретным белком и блокирует его функции. Это нужно, чтобы сломать механизм заболевания, прервать его развитие на ранней стадии. Предположим, есть некий ген, из него получается белок, который запускает в организме какую-то патологическую реакцию либо производит структурный элемент вируса. Но если найти вещество-ингибитор, которое будет встраиваться в этот белок и блокировать его функции, то развитие болезни остановится. На этом принципе основано действие всех современных лекарств. Наша задача, используя компьютерные технологии и лабораторные исследования, смоделировать и синтезировать молекулы, которые будут максимально быстро взаимодействовать с нужными белками. Такие молекулы имеют все шансы стать новыми эффективными лекарствами. Лекарствами от всех болезней.
ПРОФИЛЬ: И есть реальные подвижки в этом направлении?
Федичев: В 2008 году крупная британская фармкомпания GlaxoSmithKline (GSK) за большие деньги приобрела компанию Sirtris Pharma, которая занимается разработкой синтетических аналогов ресвератрола — природного соединения, содержащегося в кожуре и косточках винограда, а также в вине. Его наличием объясняют «французский парадокс» — низкий уровень сердечно-сосудистых заболеваний населения южной Франции при местной диете, богатой насыщенными жирами. Ранее было установлено, что ресвератрол влияет на один из белков, управляющий продолжительностью жизни клетки, а GSK утверждает, что ей удалось синтезировать аналоги, которые эффективнее и работают в нескольких моделях возрастозависимых заболеваний. Этот препарат сейчас испытывают одновременно против таких разных заболеваний как диабет, рак и псориаз. Они сейчас прокладывают путь, которым будут следовать многие фармкомпании.
ПРОФИЛЬ: В случае успеха диабетики и раковые больные получат надежду на выздоровление?
Федичев: В каком-то смысле да. Хотя максимального эффекта следует ожидать от превентивной терапии. Сейчас эти препараты испытывают на острых состояниях, потому как современная медицина привыкла иметь дело именно с ними. К тому же провести клинические испытания по сценарию превентивной терапии весьма непросто. Поэтому сейчас препарат испытывается против конкретных состояний, например диабета второго типа, но в перспективе он будет прописываться задолго до заболевания. Как витамины или биодобавки для людей, у которых обнаружена генетическая или иная предрасположенность к определенным заболеваниям. Согласитесь, куда проще остановить воспалительный процесс в суставе на начальном этапе, чем бороться с тяжелой формой артрита, когда начинают истираться кости.
ПРОФИЛЬ: Какова может быть цена такого препарата?
Федичев: Едва ли она будет очень высокой. Дело в том, что количество возрастозависимых заболеваний огромно, и практически все люди в той или иной мере им подвержены. Рынок таких препаратов будет практически безграничен. При этом цена разработки и производства будет такой же, как в случае с любым другим современным лекарством. В сумме мы получаем массовый продукт по разумной цене. Думаю, она будет эквивалентна цене хороших витаминов. При наихудшем сценарии временного патентования в течение 10—15 лет этот препарат будет дороже многих, а затем поступит на рынок в виде дженериков. Но такой сценарий маловероятен. Это как с ядерным оружием. Сначала результат получила одна страна, затем другая, третья. Даже страны-изгои, с которыми никто не хочет делиться технологиями, и те строят свои ракеты и реакторы. Поиском таких препаратов занимаются десятки фармкомпаний. Если сегодня получится у одной, которая выставит препарат за сумасшедшие деньги, то через год-два ее успех повторит вторая, потом третья и т.д. Все захотят продавать свою продукцию, а на такое количество дорогущих таблеток богатых людей не хватит. Очень быстро это станет рядовой технологией, доступной широкому потребителю.
ПРОФИЛЬ: Но вернемся к медленно стареющим организмам. Современная наука понимает механизм этого явления?
Федичев: Сегодня ведется большая работа по изучению геномов нормально и медленно стареющих животных, чтобы выяснить механизмы замедленного старения. Очень много исследований проводится на разных живых организмах, начиная с дрожжей и червей и заканчивая мышами. Пока с помощью экспериментальных препаратов удалось увеличить продолжительность жизни круглых червей в 10 раз! Это обнадеживающий результат, учитывая, что у нас с червями 60—70% идентичных генов. У них тоже есть кровеносная и нервная системы, они болеют раком и диабетом, у них встречается нейродегенерация. Короче говоря, природа изобрела старость гораздо раньше, чем появился человек. Но она же дала нам подсказку, как эту старость отодвинуть. Мышь и сомалийский крот имеют примерно одинаковый вес и размер. Но мышь живет несколько лет, а сомалийский крот — несколько десятков лет. А продолжительность жизни некоторых морских черепах измеряется столетиями. В организмах этих животных, скорее всего, и скрыта разгадка секрета долголетия.
ПРОФИЛЬ: Как скоро результаты научных экспериментов будут трансформированы в конкретные технологии?
Федичев: Едва ли будет правильно говорить о каких-то сроках. Но путь, по которому следует идти, уже определен. При помощи генетических модификаций удалось продлить жизнь мышам в 2—2,5 раза. Теперь задача фармакологии сымитировать эффект этих генетических модификаций с помощью терапии. Активно изучаются геномы нестареющих животных, чтобы понять, как работают эти геномы. Каждый год публикуется несколько серьезных научных работ на эту тему. Большие ресурсы тратятся на то, чтобы понять, почему эти животные стареют так медленно. В науке и в бизнесе кардинально изменилось отношение к этой теме. Еще пять лет назад невозможно было сказать, что ты занимаешься вопросами радикального продления жизни, чтобы тебя не заподозрили в шарлатанстве. А сегодня множество научных групп из серьезных университетов занимаются этой проблемой.
ПРОФИЛЬ: Как помочь организму дожить до появления волшебной пилюли? Говорят, режим питания может сильно повлиять на продолжительность жизни.
Федичев: Однозначно может, но не радикально. Можно выиграть 30—40%. Но не известно ни одной диеты, которая позволила бы человеку прожить в два раза больше. Главное условие — ограничение калорий. Если в течение нескольких лет постоянно есть жирную пищу, с большой вероятностью разовьется диабет. Любая диета, предусматривающая ограничение калорий, снижает риск возникновения многих заболеваний и ведет к продлению жизни. Однако у нас есть примеры долгожителей, которые не придерживались никаких диет и при этом употребляли алкоголь и табак. Так что трудно сказать, что тут важней — генетический фактор или образ жизни. Первобытные люди, например, ели органическую пищу, пили природную воду, получали регулярные физические нагрузки и дышали свежайшим воздухом. Но при этом они жили не более сорока лет.
ПРОФИЛЬ: Не сильно-то мы продвинулись с тех пор…
Федичев: А с чего бы? Заметно выросла лишь средняя продолжительность жизни. Максимальная продолжительность — что в Древней Греции, что теперь — примерно одинаковая. Что тогда, что теперь здоровые люди доживают до глубокой старости. Но зато сегодня мы уже не умираем в 30 лет от инфекционных заболеваний, как это было в древности. Но это заслуга медицины. Генетически современный человек ничем не отличается от своего предка, жившего сотни тысяч лет назад. Так что нам не приходится надеяться, что в ближайшие годы в нашем геноме произойдут заметные изменения и мы будем жить в два раза дольше. На сегодня основная задача биологов — выявить механизм возникновения возрастозависимых заболеваний. Как только это произойдет, мы создадим терапию, способную влиять на эти механизмы и предотвращать заболевания.
ПРОФИЛЬ: И как скоро можно ждать первых результатов?
Федичев: Будем надеяться, что скоро. В США ежегодно порядка 10 препаратов тестируется на увеличение продолжительности жизни мышей. Есть целые организации, например Институт Бака в Калифорнии, который занимается только этой проблематикой. На эти исследования выделяются большие гранты. Ежегодно проходят десятки научных конференций. И, судя по публикациям и выступлениям наших коллег, прорыва можно ожидать уже в скором времени. Возможно, сначала это будет доступно только богатым, но лет через 5—10 такие препараты станут доступны всем. Думаю, уже лет через 10—15 мы увидим заметное увеличение продолжительности жизни на фоне снижения уровня возрастозависимых заболеваний.
ПРОФИЛЬ: То есть те, кому сейчас 15—20 лет, смогут заметно продлить себе жизнь?
Федичев: Да, но не только они. Хотя проблемы со здоровьем действительно начинают накапливаться примерно с 30 лет, последние эксперименты показывают, что даже старые стволовые клетки можно омолодить, воздействуя на них химически. Это значит, что нарушения, полученные в результате возрастозависимых заболеваний, перестанут быть необратимыми. А значит, и для тех, кому далеко за тридцать, еще не все потеряно.
Источник: profile.ru