Газета "Поиск" 16/12/2011
Что представляет собой сегодняшний Инновационный центр “Сколково”? Какие идеи в скором времени начнут развиваться в первом российском иннограде? Какова роль ученых в развитии этого грандиозного проекта? Об этом мы решили поговорить с исполнительным директором Кластера биологических и медицинских технологий “Сколково”, профессором Эдинбургского университета (Великобритания) в области биоинформатики и системной биологии, руководителем лаборатории биологических систем Окинавского института науки и технологий (Япония) Игорем Горяниным.
- Игорь Игоревич, вы ученый, профессор двух крупных зарубежных университетов, как вы вообще взялись за столь новое дело? Уж больно оно не профессорское - здесь же бизнес в основном.
- Нет, здесь инновации. Инновации подразумевают серьезную научную новизну.
- Но ведь сначала все надо наладить, запустить, а это от науки очень далеко.
- Наука бывает разной. Есть ученые, которые смотрят в пробирки и выводят формулы, а есть те, кто помимо этого занимается еще организацией науки. При этом на Западе организация науки немыслима без коммерциализации. То есть зарабатывание денег - это составная часть всей науки. Ученым постоянно приходится искать средства, в том числе и профессорам. Деньги можно получать за счет государственного финансирования, от частных компаний, а также от институтов развития, то есть в принципе я с этой системой знаком.
- Но масштаб задач, согласитесь, здесь совсем другой.
- А в чем разница? Чтобы заработать рубль или тысячу рублей, усилия нужно приложить одинаковые. Грант ведь все равно на какую сумму писать.
- Минуточку, тут у вас проект государственного значения, а лаборатория - это локальная научная единица, и действовать приходится в интересах небольшого коллектива.
- Это не совсем так. Грант британского правительства, который нам с коллегами удалось получить для создания Центра системной биологии в Эдинбурге, “весил” 20 миллионов фунтов. Чтобы выиграть его, потребовалось объединить усилия ученых из разных университетов и колледжей, из разных областей науки - медиков, математиков, физиков, биологов. В результате получился большой инфраструктурный проект.
- Сколковский биомедицинский кластер - задача того же порядка?
- Она больше, конечно. Но сложность не в масштабе. В России приходится тратить много времени на то, что на Западе давно отлажено. Вот вам пример: один из моих проектов получил грант Technology Strategy Board - это примерно такая же организация в Великобритании, как “Сколково” в России. С момента подачи заявки до момента получения бумаги о том, что грант выдан, прошел один месяц. К таким показателям надо стремиться и нам.
- Месяц - это несерьезно как-то, даже прочувствовать не успеешь значимость события.
- Ну да, надо бы помучиться, бумажки из кабинета в кабинет поносить...
- Игорь Игоревич, Кластер биомедицинских технологий “Сколково” существует немногим более года. Что удалось и не удалось сделать за это время?
- В первую очередь нам удалось вызвать очень большой интерес в обществе, один из результатов которого - около 100 компаний-участниц, зарегистрированных сегодня в нашем кластере. Но, к сожалению, грантовая система поддержки проектов в России пока несовершенна и нуждается в улучшении. К тому же у российских ученых нет такого опыта написания грантовых заявок в области биотехнологий, ориентированных на бизнес-структуры, какой есть у их зарубежных коллег. Из-за этого часть наших грантов достается не российским инноваторам, а, например, американским “соотечественникам”, которые, перебравшись в США, этим искусством в совершенстве овладели. Бывает обидно: заявки к нам поступают интересные, но их авторы не могут получить финансирование из-за неумения “продать” идею (в Америке, кстати, людей учат этому с детского возраста). Чтобы как-то помочь, мы организовали службу поддержки IP (интеллектуальной собственности), планируем открыть курсы и обучать наших ученых правилам “упаковки” проектов.
- Можно ли сегодня говорить о территории биомедицинского кластера? Это объединение чего-то виртуального или набор конкретных проектов? Что вообще подразумевается под звонким словом “кластер”?
- Как известно, задача Фонда “Сколково” - поддержка инновационных проектов, поэтому мы должны привлечь к себе инновационные компании и сделать так, чтобы число их росло. Для этого мы подписали десятки соглашений, в том числе с РАН, РАМН, региональными фармацевтическими кластерами - Уральским, Калужским, фармкластером “Северный”, крупными международными компаниями, среди которых “Джонсон и Джонсон”, “АстраЗенека”. Совместно с “АстраЗенекой” мы поддержали ряд проектов в рамках всероссийского конкурса “Авангард знаний”. А в сотрудничестве с “Джонсон и Джонсон” собираемся организовать Continues medical education - новый тип программ повышения квалификации врачей. В нашем кластере сегодня работают более 200 экспертов... Все вместе это создает некую экосистему, в которой представлены компании-участницы, ключевые партнеры (крупные зарубежные компании), развивается сотрудничество с университетами, научными центрами. Сегодня, когда “Сколково” не существует физически, мы создали его виртуальную структуру. И хотя мы находимся в самом начале крупного проекта, уже сейчас понятно, что “Сколково” - это даже больше, чем институт развития.
- Вы говорили о разнообразных соглашениях, но ведь это - всего лишь “оболочка”. А конкретное-то наполнение у них есть?
- Конкретное наполнение - проекты, которые поступают к нам в рамках этих соглашений.
- В каких долях финансируются проекты?
- Согласно нашим правилам, мы выделяем на проект от 25 до 75% стоимости. Все зависит от его “веса” и стадии готовности. На маленькие проекты мы можем выделить до 75% стоимости, если проект “весит” больше 5 млн долларов - 50% наших и 50% - соинвестора, от 10 млн долларов - соотношение изменится как 25% к 75%.
- В последние годы одним из трендов финансирующих организаций стало проведение “инвентаризации” на профильной научной территории. В начале своей деятельности ее осуществила госкорпорация РОСНАНО в поисках подходящих по формату отечественных разработок, совсем недавно об инвентаризации в области биомедицинской науки объявило Минздравсоцразвития. Вам, наверное, тоже пришлось пройти этим путем? Какие, по вашим ощущениям, у нас есть перспективные точки роста в биомедицинской науке, что мы можем успешно развивать, а где провал?
- Свою инвентаризацию мы проводили для того, чтобы определить, какие сервисы нужны компаниям - участникам “Сколково”. Выяснилось, что одна из главных проблем - отсутствие в России GLP сертифицированных центров доклинических испытаний. Из-за этого деньги, которые мы даем российским фармацевтическим компаниям на разработку лекарств, частично уходят за рубеж. Мы видим, что в ходе всего процесса создания лекарств необходимо поддержать несколько ключевых областей. Это доклинические исследования, доступ к хорошим секвенаторам и далее по всей линейке...
- Говорят, еще мышки у нас не такие. Чем они отличаются, если не секрет?
- И мышки, и обезьянки нужны специальные. Они сертифицируются по определенным линиям и точно так же отличаются от остальных, как породистые собаки от дворняжек. Совместно с другими институтами развития мы собираемся поддержать и создание таких центров, в которых выращивали бы соответствующих стандартным требованиям животных для биологических экспериментов.
Не секрет, что в России остро ощущается нехватка современного оборудования для проведения работ в области биотехнологий. В одном из китайских центров секвенирования установлено 200 машин для расшифровки генома, а у нас на всю страну - десяток. А кроме того, что оборудования в России не достаточно (его, впрочем, можно и купить), есть еще одна проблема - где взять людей, которые умеют на нем работать?
- Разве так сложно обучить специалистов?
- Несложно, но это нужно делать заранее, а не тогда, когда машины куплены. В биологии оборудование устаревает за год-два, поэтому процесс обучения должен идти постоянно.
- Это современное оборудование, научные лаборатории когда-нибудь будут физически существовать в Сколкове, или все распределится по разным “подрядчикам”?
- Конечно, Сколково не сможет вместить всех. Мы планируем выбрать ключевые площадки, например, для Центра доклинических исследований, и им оказывать поддержку. Также мы не будем строить ускорители по производству изотопов (хотя они очень важны в процессе создания лекарств), а используем имеющиеся у других организаций. Более скромные по масштабам лаборатории в Сколкове будут.
Одна из идей, которую мы собираемся реализовать, - создание на нашей территории Центра удаленного обучения, где можно будет обучать специалистов новой терапии. Коллеги из Минздравсоцразвития планируют закупить ускорители для радиотерапии раковых больных. Но кто будет работать на этом оборудовании? Уже сейчас нужно готовить врачей. Такую функцию мы можем взять на себя.
- Я поняла, что вы ушли от анализа нашей биомедицинской науки и сместились поближе к фармацевтике и медицине.
- Только потому, что “Сколково” - это институт развития, а для поддержки фундаментальной науки существуют другие организации.
- То же самое говорят в РОСНАНО, хотя и вы, и они не в последнюю очередь заинтересованы в результатах работы ученых.
- Мы занимаем промежуточную позицию между научными организациями и РОСНАНО, у нас с ними подписано соглашение, и проекты, которые получают финансирование, мы собираемся согласовывать друг с другом. К примеру, проект, который не может профинансировать госкорпорация из-за того, что не доделана ключевая фаза развития продукта, можем поддержать сначала мы, “довести” его, а уж потом передать его в РОСНАНО. Таким образом, будет работать линейка от идеи до полной коммерциализации, когда продукт можно выводить на рынок.
- Я как раз хотела спросить, как вы с РОСНАНО одну небольшую территорию поделили. Они тоже поначалу искали готовые к коммерциализации отечественные технологии, а потом пришли к выводу, что проще брать их с Запада и не морочиться.
- Территории у нас разные. РОСНАНО не может финансировать проекты на ранней стадии, потому что риски большие. Мы своими деньгами эти риски снимаем.
- Много ли научных организаций среди компаний - участниц “Сколково”?
- Они все научные, но занимаются коммерциализацией научных исследований.
- То есть они созданы при университетах или институтах?
- Нас не интересуют их владельцы. Конечно, подавляющее большинство относится к “спин-офф” компаниям, то есть сотрудничают с университетами, и идеи их родом из НИИ и университетов. Но главное - финансирование проектов идет через компании. Мы выделяем средства, а компании вправе нанять (если это написано в бизнес-плане) самые лучшие университеты, чтобы провести какие-то НИР, при этом интеллектуальная собственность остается в компании, а не в университете.
- А что остается в “Сколково”?
- Ничего, только компания. В отличие от РОСНАНО мы не имеем права входить в число собственников, в Совет директоров - таких механизмов у нас нет. Мы просто раздаем деньги.
- Это замечательно, когда кто-то просто раздает деньги. Особенно если раздача происходит так же эффективно, как в Великобритании.
- Раздавать-то мы раздаем, но, чтобы получить деньги “Сколково”, нужно соответствовать некоторым условиям. Одно из основных: интеллектуальная собственность должна быть в компании.
- С этим большие проблемы?
- Сейчас дело сдвинулось, институты и вузы имеют право создавать компании и переводят в них интеллектуальную собственность. Эти механизмы начинают работать.
- Что дает компании статус участника?
- Налоговые льготы и упрощение таможенных процедур, что очень важно.
- Все ваши участники сегодня виртуальные, располагаются в разных местах?
- Пока у нас нет своих помещений, поэтому “Сколково” виртуально существует в разных регионах России. Но, даже находясь во Владивостоке, компании могут пользоваться своими привилегиями. К 2014 году, я надеюсь, многие из них переедут в Сколково и станут его резидентами.
- В их распоряжение вы предоставите в основном офисные помещения, но не лаборатории?
- Будут в Сколкове и лаборатории, но не с масштабным оборудованием. Мы построим по определенным нормам специальные лабораторные здания, где будут проводиться реальные исследования. Оборудование не обязательно должно занимать много места - к примеру, масс-спектрометр может уместиться на рабочем столе, его где хочешь разместить можно.
- Приведите примеры реальных продуктов российского происхождения, которые могли бы развивать сколковские резиденты.
- Например, противовирусный препарат “триазавирин”, который прошел уже вторую стадию клинических испытаний. Сейчас запускается третья стадия. Завершением клинических испытаний препарата, химическим синтезом новых соединений на основе его аналогов и оценкой их противовирусного действия занимается компания “Уральский центр биотехнологий”, ставшая в декабре 2010 года одним из первых резидентов “Сколково”. Базовые разработки проведены в Институте органического синтеза им. И.Я.Постовского Уральского отделения РАН.
- Сколько времени потребуется для вывода “триазавирина” на рынок?
- Примерно год, а вообще, создание нового лекарства может занимать около 10 лет. Еще одна интересная разработка - технология “Интерфейс мозг-компьютер для управления протезами конечностей и манипуляторами”. Она “родом” из МГУ и позволяет осуществлять движение не при помощи мышц, а “силой мысли”.
Есть у нас компании, которые путем компьютерного моделирования создали новые типы лекарств. Одно из них против СПИДа, второе - противораковое. Оба уже прошли испытания in vitro, сейчас идут эксперименты на мышках. Разработчики - выходцы из Физтеха.
- Вы сами искали этих людей, или они пришли “самотеком”?
- Мы заключили соглашение с Фармацевтическим кластером “Северный” (Московская область), в который входит Физтех. В итоге от Физтеха к нам поступило проектов больше, чем от кого-то еще: там работают очень энергичные люди, много молодежи. То, что сейчас они стали заниматься биологией и медициной, - большой плюс. На стыке наук: биология - физика, биология - математика, биология - информатика - возникает все самое интересное.
- А вне соглашений к вам проекты приходят?
- Конечно, мы ведь ездим по всей России, рассказываем, как можно стать участником “Сколково”, что нужно, чтобы получить финансирование. Со временем мы доедем до всех, такие у нас амбиции. Чтобы все, кто может создавать инновационный продукт, знали: никакого подвоха нет, мы действительно раздаем деньги.
- Куда же нужно обращаться, а главное - с чем?
- В первую очередь, на наш веб-сайт www.i-gorod.ru. А если что-то непонятно - позвонить в help-line, где все объяснят и помогут. Заполнить первую заявку на получение статуса участника довольно просто.
- Чтобы люди не питали иллюзий - насколько мало науки и много бизнеса должно быть в проектах?
- Мы занимаемся инновациями в науке и не финансируем инновации в бизнесе. Например, лекарства-дженерики - это хороший бизнес, потому что их очень легко выпускать, но мы не хотим оплачивать такие проекты. А хотим поддерживать те, где есть большая научная составляющая.
- Каков процент российских компаний среди участников “Сколково”?
- Все наши компании - российские.
- Но вы же упоминали “Джонсон и Джонсон”, “АстраЗенеку”.
- Это ключевые партнеры. Среди них также - Cisco, Google, Boeing. Мы надеемся, что, как будущие резиденты “Сколково”, они начнут строить у нас свои научно-исследовательские центры (R&D), которые до этого строили в Западной Европе, а затем - в Китае и Индии.
- Почему для нас это важно?
- В этих центрах будут созданы новые рабочие места, и молодые ученые и специалисты, которые сейчас покидают страну, смогут остаться в России. Мы надеемся, что начнет работать и новый для нас механизм: молодые люди с инновационными идеями, которые приобрели опыт работы в таких структурах, смогут создавать свои маленькие компании, а впоследствии продавать их большим. Это распространенное явление в области фармацевтики, когда одна компания созревает до такой степени, что ее покупает фармацевтический гигант, причем за очень большие деньги. И дальше происходит самое интересное. Представьте: западная компания заплатила миллиард российскому ученому, основателю коммерческого предприятия. Куда он потратит эти деньги? Даже если половину оставит себе, то полмиллиарда вложит в новую компанию. Вот тогда и заработает инновационное колесо.
- Красиво. А что может этому помешать?
- Бюрократия.
- Но ведь у “Сколково” особые отношения с чиновниками, вам дан карт-бланш высочайшей пробы.
- Отношения-то особые, но культура в стране та же самая. Много рисков, в их числе - политические. К тому же Россия - страна не южная. Поэтому так важно выстроить в Сколкове комфортную среду, чтобы людям так же хотелось там жить и работать, как когда-то в советских научных городках. В этом смысле Москва от Урала или от Сибири ничем не отличается. Если будут созданы такие условия, при которых вместе концентрируются знания и бизнес, все получится. Недостатком построенных в СССР Дубны, Пущина, Новосибирского академгородка стало отсутствие механизма воспроизводства. Поэтому, как только прекратилось поступление денег от государства, они пришли в упадок. Вся идея инновационного города состоит в том, что поток денег не должен иссякать. Тогда в случае уменьшения господдержки механизм продолжит работать.
- Существует ли для вас прообраз идеального биокластера будущего? Ваши коллеги, сколковские айтишники, пристально изучают опыт Силиконовой долины, а вы на что ориентируетесь?
- В мире очень много биодолин. Мне, например, нравится биодолина в Ла-Хойе в Америке, недалеко от Сан-Диего. Тридцать лет назад там вообще ничего не было, только дома военных пенсионеров с базы подводных лодок, а сейчас это один из ведущих биоцентров США.
- Наверное, там чудесно с точки зрения климата, да и океан...
- Но океан-то там всегда был. А биоцентр, как и Сколково, создавали на голом месте совсем недавно.
- Можно ли надеяться, что Сколково станет отправной точкой, а в дальнейшем - при желании и наличии средств - таких инноградов и в России можно построить множество?
- Конечно, они ведь нужны по всей стране, но для этого требуется первоначальная поддержка государства. Такие города очень прибыльны. Возьмите Кембридж, Оксфорд в Великобритании - сколько они денег заработали! Только не нужно рассчитывать на мгновенный результат. Чтобы все получилось, потребуется лет 10-20, не меньше.
- О чем еще мечтается в пока виртуальном Сколкове?
- Много о чем. К примеру, есть такая организация - EMBL (European Molecular Biology Laboratory), которая была создана для объединения всех микробиологов мира, и сегодня в нескольких странах открыты ее институты. Одна из идей “Сколково” - создать институт EMBL и у нас. Это была бы еще одна перспективная точка роста. Но Россия должна вступить в эту организацию, что тоже требует денег.
Или другая мечта, более осуществимая. В 1984 году в Москве проходило исключительно важное научное событие - конференция Европейской федерации биохимических обществ (FEBS). Недавно к нам обратились ученые с просьбой вновь провести ее в России, и я считаю успехом “Сколково” достигнутую договоренность о том, что спустя 30 лет это грандиозное мероприятие с участием выдающихся ученых вернется в Москву (в 2013 году). Такие события, соорганизатором которых выступает “Сколково”, полезны тем, что повышают общественный престиж как биологии, так и науки в целом.