В 1976 году ленинградскому математику Анатолию Вершику не разрешили выступить с докладом на международной математической конференции в Репино под Ленинградом. По прошествии почти четырех десятилетий доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского отделения Математического института имени В.А.Стеклова рассказал корреспонденту «Огонька», что чиновники от науки отказались подписывать его характеристику (мероприятие-то международное!). Интересна формулировка, которую использовали, чтобы не давать характеристику. Знакомый Вершика не побоялся спросить чиновника, почему ученый не может выступить с докладом. В ответ услышал: «Он не ведет общественную работу». Коллега математика возразил: как не ведет общественную работу, если Вершик руководит работой Ленинградского математического общества? «Какая же это общественная работа, раз она ему нравится?» - произнес чиновник.
Серия публикаций в «Огоньке», которыми многие зачитывались на протяжении года, дополнилась новым контентом и вылилась в книгу «Математические прогулки», вышедшую в издательстве «Паулсен». Это совместный проект Сколтеха и Института проблем передачи информации им. А.А.Харкевича (ИППИ РАН). До прихода в Сколковский институт науки и технологий его нынешний ректор Александр Кулешов возглавлял ИППИ. Интервью самого академика Кулешова также вошло в сборник.
Книга "Математические прогулки" стала итогом совместного проекта Сколтеха и ИППИ РАН. Фото: Sk.ru
Книга замечательна по многим причинам. Прежде всего, потому, что, как замечает Анатолий Вершик, «для популяризации математика – наука тяжелая». В отличие от, допустим, биологии и физики, которые по большей части занимаются изучением природы, т.е. наблюдаемым миром, «математика занимается миром, который ненаблюдаем даже для самих математиков»: «Поэтому популяризировать математику для широкой публики практически невозможно…», - говорит А.Вершик, но тут же уточняет: для молодежи – совсем другое дело.
Доктор физико-математических наук Игорь Кричевер, возглавляющий в Сколтехе Центр перспективных исследований (прогулка с ним также вошла в сборник), так в свое время определял в интервью Sk.ru, чем математика интересна молодежи: «Математика – это некий эталон того, как должен работать мозг, и как мир должен быть устроен. Мир, в котором есть некие начала аксиомы и в котором все логично». И еще: «Математика – это некий эталон того, как должен работать мозг, и как мир должен быть устроен. Мир, в котором есть некие начала аксиомы и в котором все логично. Математических теорий неправильных не бывает. Что, например, происходит с физикой? В физике бывает понятие моды. Услышав что-то, физики кидаются в определенную область, развивается теория, потом выясняется, что есть уточнение, что эксперимент не прошел – и про это все забыли. Про хорошую математику не забывают, она остается».
Если математика не подлежит популяризации среди непосвященных, то личности математиков, о которых широкой публике известно, прямо скажем, гораздо меньше, чем о звездах кино или спорта, - совсем другая материя, впрочем, столь же мало известная за пределами математического сообщества. В этом отношении изданный при участии Сколтеха сборник является просто бесценным источником знания о наших выдающихся современниках. В книгу вошли интервью с 26 российскими математиками.
Единственная женщина из них имеет мужское имя Никита, это доктор физико-математических наук Никита Дмитриевна Введенская. Она вспоминает, что когда в конце 1940-х поступала на Мехмат МГУ, половину студентов составляли девушки. Но в чистой науке из них остались единицы. «Это нормальный ход вещей, - говорит Никита Дмитриевна. - Видимо, женщины меньше приспособлены к математике, как, например, и к шахматам. Но нас же не обижает, что все великие шахматисты — мужчины? Тот факт, что сейчас в математику идет много женщин,— это отчасти работа некой феминистской пропаганды, а я вообще против феминизма такого рода».
Способности к математике, по мнению Введенской, вообще не связаны с тем, что мы в повседневной жизни определяем словом «ум». «Среди математиков столько же тупых и ограниченных людей, сколько и среди других, - говорит она. - Столько же умных и дураков, сколько среди всех прочих. Математические способности не связаны с прочими интеллектуальными способностями. Это совершенно разные вещи».
Другое дело, что занятия математикой развивают интеллект и в целом личность человека, возможно, больше, чем многие другие науки. Доктор физико-математических наук Юлий Ильяшенко говорит об этом так: «Среди математиков очень высок процент людей, которых трудно охмурить, потому что эта наука учит человека отличать то, что он знает, от того, что он не знает… Математик, имеющий дело с абстрактными образами, постоянно контролирует свои мысли. Поэтому мне, например, довелось однажды составить юридический документ, не имея никакого специального образования: просто я могу сказать то, что хочу сказать, и не больше. Думаю, что в каком-то смысле юристов учат тому же самому, что и математиков, просто на житейском уровне. Такой навык мысли не страхует от неправильных выводов, но он трезвит».
Одно из несомненных достоинств сборника – это тон бесед с математиками. Он ровный, без придыхания и при этом позволяет собеседникам проявлять то неброское чувство юмора, которое выделяет людей умных из числа всех прочих.
Естественно, у единственной собеседницы спросили, отчего у нее имя Никита. «Папа придумал. Он ждал, что родится мальчик, а поскольку умел выкидывать фортели, то назвал меня так, отвечает Введенская. - Это на самом деле очень мешает, так как зря привлекает внимание».
И раз уж речь зашла о том, как математики шутят, фрагмент из интервью с биоинформатиком Михаилом Гельфандом. Интервьюер спрашивает его, что известно о нашем химерном прадедушке, имея в виду неандертальца. И вот что слышит в ответ: «Известно, что неандертальцы были довольно красивенькие — белокожие, с рыжими волосами и голубыми глазами, то есть у них была очень арийская внешность. На лекциях я всегда объясняю: если кому-то нужен повод для национальной гордости, можно иметь в виду, что этот неандертальский прадедушка генетически ближе всего к неандертальцу, найденному у нас в пещере в Адыгее. Иными словами, это наши неандертальцы всех... хм... гибридизировали».
Или вот еще фраза Игоря Кричевера из интервью Sk.ru: «Математические таланты передаются от отца к зятю». Говоря это, руководитель Центра перспективных исследований Сколтеха, имел в виду собственную семью: у него дочь филолог, а зять – математик; правда, Игорь Кричевер уточняет, что он не является автором этой формулы.
А вот Никита Введенская - дочь офицера царской армии, кавалера Ордена почетного легиона за храбрость (он воевал в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции); впоследствии Дмитрий Введенский стал известным хирургом-урологом. Так что, как выражается его дочь, «математику ничто не предвещало». В случае с семьей Михаила Гельфанда все как раз «предвещало»: его дед, знаменитый математик Израиль Гельфанд, стал не только родоначальником определенной школы в математике, но и в нейрофизиологии.
Если читать интервью подряд, то создается живая картина не только развития математической науки в стране, но и самой страны, и многие вещи предстают в неожиданном свете. На тему о том, отчего СССР, имевший одну из лучших в мире математических школ, отстал в развитии вычислительной техники, сказано достаточно много. Но вот малоизвестный эпизод, рассказанный Никитой Введенской.
Юлий Ильяшенко: «Среди математиков очень высок процент людей, которых трудно охмурить, потому что эта наука учит человека отличать то, что он знает, от того, что он не знает»
«…Шел очередной семинар Мстислава Всеволодовича Келдыша — они проводились каждые две недели. Это было время Хрущева, Келдыш был директором Института прикладной математики, президентом Академии наук, членом ЦК, возглавлял научную часть космической программы, то есть стоял очень высоко и был необыкновенно влиятельным человеком. Так вот, на семинаре делал доклад завотделом системного программирования Института прикладной математики РАН Михаил Шура-Бура. Он говорил о том, что в США начинают развиваться гигантские вычислительные машины, которые постепенно входят в повседневную жизнь и уже начинают применяться в бизнесе, в магазинах, то есть речь шла о первых шагах компьютерной техники. Звучала мысль, что этим стоит серьезно заниматься, выделять людей, вкладывать средства и так далее. Келдыш, как правило, комментировал выступления, и вот после доклада он тихим голосом, как говорил всегда, произнес: "А может, лучше вкладывать деньги не в вычислительные машины, а в сельское хозяйство?" Это было воспринято как сигнал к действию, и мы стали катастрофически отставать в области вычислительной техники...»
Другая катастрофа для отечественной науки вообще и математики в особенности, как принято считать, произошла в 90-е годы, когда многие ученые уехали из страны. Ректор Независимого московского университета, профессор МГУ, Корнелльского университета и НИУ ВШЭ Юлий Ильяшенко не использует термина «катастрофа», а говорит об этом вот что: «50 процентов лучших советских математиков уехало в США, и там они составили 10 процентов лучших американских математиков. Это много о чем говорит. Во-первых, о том, что уехали далеко не все лучшие, а кто-то, например, научился жить на две страны — часть времени работать на Западе и по-прежнему преподавать, работать в России. Во-вторых, что наши лучшие математики находятся вполне на уровне лучших математиков мира. И в-третьих, что в Америке математиков такого уровня больше».
В предисловии к книге Александр Кулешов признается, что она была задумана еще в его бытность директором ИППИ РАН. «Ее потенциальный успех я бы измерил количеством тех мальчишек, которые выберут эту профессию. Как в свое время ее выбрал я, не проработав при этом после окончания Мехмата МГУ ни одного дня как профессиональный математик. Но при этом остаюсь абсолютно счастливым хотя бы потому, что я это попробовал».