«Богатства ищут ради образования, образования – ради богатства», - пишет работающий в Беркли русский историк Юрий Слезкин, характеризую современную эпоху. Его книга «Век Меркурия» написана не об образовании и даже не о богатствах, но эта фраза как нельзя лучше определяет тему предлагаемой ниже статьи. Она о том, как высшее образование по-прежнему обеспечивает премию в зарплате на индивидуальном уровне, но все большие богатства, вкладываемые во всем мире в высшее образование, возможно, уже не обеспечивают надлежащего качества этого образования. Соответственно, мотивация работодателей, принимающих на работу выпускников вузов, может быть неоднозначной.
Действительно ли обладатели диплома наиболее престижных университетов более конкурентноспособны по сравнению с теми, кто учился в вузе поскромнее, или вовсе обошелся без высшего образования?
По данным британского журнала Economist, число студентов в мире растет опережающими темпами по сравнению с ростом ВВП. В некоторых странах, таких, как Южная Корея, все взрослое население не расстается надолго со студенческой скамьей и постоянно переучивается. В Китае количество студентов в 1998 году равнялось одному миллиону; через 12 лет, к 2010, году возросло семикратно, до 7 миллионов. В 2000-2009 годах китайские университеты приняли на работу на постоянные ставки 900 тысяч преподавателей. КНР сейчас ежегодно производит больше университетских выпускников, чем Соединенные Штаты и Индия вместе взятые. К 2020 году Пекин намеревается довести долю студентов среди молодежи студенческого возраста до 40%.
Economist опубликовал специальный репортаж, озаглавленный The whole world is going to university. Is it worth it?
Вопрос «стоит ли оно того?», вынесенный в название репортажа, имеет двоякий смысл. Во-первых, университетское образование почти везде стремительно дорожает. В США за последние двадцать лет стоимость высшего образования в сопоставимых цифрах выросла почти в два раза. В итоге удвоился объем студенческого долга, который составил 1,2 триллиона долларов. Это больше, чем совокупный долг американцев по кредитным карточкам или объем автокредитов.
Растут не только личные расходы граждан на обучение в вузах, но и общественные. В странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) стоимость высшего образования составляет 1,6% ВВП (по сравнению с 1,3% в 2000 г.). Америка тратит на те же цели 2,7% ВВП.
В России государственные расходы на образование в процентах к ВВП на 2013 год составили, по данным ресурса articulus-info.ru, 0,8% от ВВП. Следует учитывать, что в этот показатель входят расходы на учебные заведения всех уровней, а не только университетов.
То, что хорошо для студента, не обязательно хорошо для общества
Во-вторых, в отсутствии четких критериев того, как измерять эффект высшего образования, стоимость обучения становится синонимом качества. Чем больше берут со студентов лучшие университеты, тем больше выигрывают в престиже, пишет издание. Серьезный вопрос, однако, заключается в том, что именно получают студенты, окончившие престижные вузы. Суть объемного исследования сводится к тому, что лучшие университеты, прежде всего американские, по-прежнему обеспечивают первоклассные исследования. Однако качество обучения падает. О чем можно судить хотя бы по результатам участия американских студентов в международных олимпиадах, где они неизменно уступают своим китайским, сингапурским, финским и прочим сверстникам.
Модель современных исследовательских университетов, представляющая собой гибрид британских Оксфорда и Кембриджа (Оксбриджа) с классическим исследовательским институтом из Германии, была изобретена в Америке и представляет собой мировой «золотой стандарт», пишет Economist.
Америка также лидирует, как страна, первой в западном мире создавшая модель массового высшего образования. Это началось в 1944 году, когда правительство решило выразить благодарность воюющему молодому поколению американцев; был обнародован закон, по которому участники боевых действий Второй мировой войны получали право на бесплатное обучение в колледже.
Студенты Сколтеха на Startup Village - 2014. Фото Sk.ru
Герой пьесы Артура Миллера All My Sons (1946 г.) говорит: «Больно много образованных развелось в этой стране, скоро некому будет мусор убирать… Невозможно уже плюнуть на улице, чтобы не попасть в выпускника колледжа». Этот пассаж, по-видимому, точно отражает неоднозначное отношение американского общества к превращению страны в мировую университетскую державу. Семь десятилетий спустя разумность этой модели редко подвергается сомнению.
На индивидуальном уровне все более дорогое высшее образование в Америке по-прежнему обеспечивает то, что принято называть «премией выпускника». В среднем зарплата выпускников престижных университетов на 15% выше.
В более общем плане выгоды от получения качественного высшего образования еще очевидней. Как пишет Economist, «в гонке между образованием и технологией победят только те, кто хорошо образован».
Это подводит нас к следующему вопросу. Насколько сопоставимы выгоды общества от высшего образования с индивидуальной пользой для выпускников? Потому что есть обоснованное сомнение относительно источника «премии выпускника». Является ли более высокий доход людей с дипломами лучших университетов результатом более высокой производительности труда?
Если вузы повышают производительность труда выпускников, общество заинтересовано в увеличении количества студентов. Если диплом Гарварда или MIT является для работодателя лишь свидетельством того, что их обладатель умнее конкурента без подобного диплома, тогда общественный интерес лежит в какой-то иной плоскости, предполагает британский журнал.
Галлюцинации абитуриентов
Одновременно со статьей в Economist американский Time опубликовал статью Фрэнка Бруни The Elite Squeeze. Top schools appear more exclusive than ever. В ней автор убедительно доказывает, что даже при наличии больших денег поступить в лучшие американские колледжи никогда еще не было так трудно, как в наши дни.
«Собираетесь попасть в один из дюжины самых эксклюзивных вузов Америки? Не хотелось бы вас расстраивать, но ваши шансы никогда еще не были столь ничтожны. Если только вы не являетесь победителем общенациональной научной олимпиады, не овладели балетным мастерством на уровне Большого театра, не считаетесь легендой серфинга, не представляете собой несгибаемого политического беженца из страны, которую мы по-настоящему ненавидим, или, напротив, не можете похвастаться принадлежностью к правящему клану страны, которую мы по-настоящему любим, или вас не зовут Малия и Саша Обама, – и при этом вы не получали самые высшие баллы, начиная со второго класса, - ваши надежды на попадание, допустим, в Стэнфорд было бы правильно назвать галлюцинациями».
Это длинная и красочная цитата подкрепляется в статье убедительными цифрами. Весной 2014 г. Стэнфордский университет установил общенациональный «рекорд эксклюзивности», как его называет Time: из 42.167 заявлений о приеме было одобрено только 5,1%.
В 80-е годы прошлого века проходной процент варьировался в Стэнфорде от 15 до 20%. То есть каждый пятый или шестой из числа потенциальных абитуриентов мог рассчитывать на прием. Аналогичным образом дело обстояло в Йельском университете (20%). Четверть века спустя соответствующая доля счастливчиков составляет в Йеле 6%. Похожие тенденции наблюдаются в других лучших университетах Америки. При этом стоимость годового обучения, в зависимости от колледжа, колеблется в пределах от 35 до 90 тысяч долларов в год.
«Один из наиболее опасных трендов в высшем образовании это ситуацию, при которой эксклюзивность колледжей, в значительной степени определяющаяся строгостью отбора, каким-то образом стала синонимом их значимости», - пишет Бруни.
Но даже если вы преодолеете постоянно повышающийся денежный порог, если сможете вписаться в те несколько процентов, которые определяют теоретические шансы на попадание в один из лучших университетов США, реальные шансы на самом деле еще ниже. Потому что существует множество негласных критериев, делающих одних абитуриентов более проходными, чем другие. Есть, например, понятие legacies, что на жаргоне американских университетов означает родственные связи с выпускниками этих университетов. Проще говоря, если ваши бабушки, дедушки, дяди и тети учились в Стэнфорде, вам проще поступить, чем всем остальным при прочих равных условиях. А если выпускниками Стэнфорда были ваши родители, то у вас имеется еще большее преимущество.
В 2011 году Майкл Гурвиц провел исследование и выяснил, что из 130 тысяч абитуриентов, подававших заявления в 30 лучших колледжей США в 2006-2007 академических годах, у legacies шансы стать студентами были почти на четверть (22,3%) выше, чем у не legacies, - и это при том, что их проходные баллы и школьные оценки были равными.
В книге The Price of Admission Дэниэл Голден перечисляет другие неочевидные факторы, которые еще больше сужают реальный проходной балл в самые лучшие колледжи. Так, этнические меньшинства имеют на 10-15% лучшие шансы поступить в хороший вуз; спортсмены высших достижений – на 10-25%; дети потенциальных спонсоров – на 2-5%; дети знаменитостей и политиков – на 1-2%; дети университетских профессоров – на 1-3% (для России отдельный интерес представляют сами по себе эти привилегированные категории и то, как, допустим, спортсмены или представители нацменьшинств имеют значительные преимущества перед детьми политиков, миллионеров и прочих «блатных», в нашем понимании, категорий).
Но, в конечном счете, важно не то, какие именно категории входят в число фаворитов при поступлении. Релевантным фактом является то, что при постоянно повышающейся проходной планке реальные шансы на поступление в топ-университеты Америки еще ниже, чем показывает статистика. Что возвращает нас к цитате Фрэнка Бруни о «галлюцинациях» абитуриентов.
Диплом в России больше, чем диплом
Сколковский институт науки и технологий (Сколтех), созданный по образцу классического американского исследовательского университета при содействии MIT, представляет собой новое поколение российских элитных вузов. В нынешнем году Сколтех выпускает первый набор студентов. Это лучшие студенты отечественных вузов, которым Сколтех дал возможность пройти годовую стажировку в самых престижных мировых университетах, включая MIT, а также лучшие колледжи Лондона, Гонконга и Цюриха. На втором году обучения студенты Сколтеха занимались в тесном контакте с экосистемой «Сколково», что позволило некоторым из них основать собственные технологические стартапы еще на студенческой скамье.
Алексей Ситников. Фото Sk.ru
«До сих пор большинство работодателей принимает, что называется, по одежке, а именно, по тому диплому, который приносит кандидат. В каких-то странах, если говорить глобально, есть ранжирование по качеству вузов: то, где ты учился, больше влияет на то, на какую работу и зарплату ты можешь претендовать. Россия традиционно относится к странам, где наибольшее количество работодателей требует диплом у наибольшего количества кандидатов. Условно говоря, где-то до 75% в среднем из числа работающих той или иной компании имеют высшее образование, даже в самых простых специальностях.
Это, конечно, перекос на рынке, - говорит в интервью Sk.ru вице-президент Сколтеха Алексей Ситников, выпускник Стэнфорда - Это неправильно, потому что это полностью нивелирует ценность самого диплома и, естественно, иже с ним – качество вуза, выдавшего диплом. Но пока рынок это не способен регулировать самостоятельно: большое количество вузов выдает большое количество дипломов. Образуется некий замкнутый круг, когда ты идешь в вуз, чтобы получить диплом, а на работе нужен хороший диплом, чтобы получить хорошую работу. Но, конечно, уже сейчас этот процесс начинает дифференцироваться. Выделяются вузы-лидеры. Но ценность диплома при поступлении на работу по-прежнему сохраняется.
Какие преимущества дает образование Сколтеха выпускникам? «Я часто говорю своим студентам: ваш диплом будет работать на вас недели две - две с половиной с момента прихода на работу, после чего станет окончательно понятно, чего вы на самом деле стоите»
Если говорить о будущем, то ведущий мировой тренд – это уход от формальной оценки качеств того или иного человека при помощи диплома, - считает Алексей Ситников. - Существуют новые способы подтверждения квалификации человека – социальные сети, кросс-реферирование, другие инструменты, позволяющие верифицировать качество того или иного кандидата, не обращая внимания на то, какой диплом у него есть, и есть ли у него диплом вообще. Как везде, на первый план выходят компетенция, опыт. Если раньше это было трудно верифицировать в силу отсутствия информационной прозрачности, то сейчас намного проще узнать о человеке, посмотрев его профиль в Фейсбуке, чем изучив его диплом и резюме.
Тем не менее, формальности остаются. В странах с более формальным культурным, экономическим, общественным устройством диплом ценится до сих пор, и еще какое-то время будет цениться. И в принципе эти два параллельных процесса могут друг другу и не мешать. Но это означает, что вузы должны каким-то образом адаптироваться к новым реалиям, в том числе, повышая качество образования, чтобы успеть за этим трендом и не потерять ценность собственного диплома, который для них приносит прибыль от обучения студентов», - полагает вице-президент Сколтеха.
Любопытно, как представитель престижного российского вуза определяет для себя ценность диплома в глазах работодателя: что важнее, с точки зрения HR, – качество обучения или престиж диплома?
«В принципе для HR должно быть важно все в комплексе: и то, какой диплом, и то, какого он цвета, и то, из какого он вуза, – говорит Алексей Ситников. - Чего лукавить: понятно, что качество образования в Москве – не в среднем, а если брать ведущие университеты, - выше, чем на периферии, в силу концентрации ресурсов, наличия более обширных международных связей среди профессуры и т.д. Но это не средняя температура по больнице, т.е. это не означает, что в регионах нет хороших вузов, готовящих первоклассных специалистов.
Но я думаю, что современные, продвинутые HR уже давно используют технику верификации, не ограничиваясь дипломами, а применяют весь спектр инструментов, включая профильные сообщества HR, которые, так или иначе, делятся между собой информацией. При этом диплом – он, как водительские права: либо они есть, либо их нет. Это дифференцирует и, в том числе, дает возможность требовать какого-то премиального вознаграждения с точки зрения зарплаты, поскольку у человека есть высшее образование».
Взгляд с колокольни HR
Сами работники кадровых служб уделяют большое внимание образованию соискателей. «Образование дает человеку возможность структурировать свое мышление и понимать, как работать с информацией, как ее анализировать, как ее интерпретировать, - говорит в интервью Sk.ru Юлия Смирнова, региональный директор по персоналу компании Reckitt Benckiser в России и СНГ. - На мой взгляд, образование систематизирует мозг. По нашей внутренней статистике люди без высшего образования работают менее эффективно, чем аналогичные образованные специалисты».
Юлия Смирнова. Фото из личного альбома
Reckitt Benckiser (RB) - крупная международная компания, специализирующаяся на производстве товаров для дома, средств по уходу за здоровьем и личной гигиене.
Другое дело, что при всей важности образования при приеме на работу в такую компанию, этот фактор является не главным. Sk.ru предложил г-же Смирновой оценить следующие факторы в порядке их важности в оценке кандидата: диплом; опыт работы; профиль кандидата в соцсетях; личные качества кандидата. И вот как эти позиции расположились в ее списке приоритетов.
Личные качества кандидата на первом месте: для того, чтобы хорошо работать в RB, должна возникать необходимая «химия» между людьми, говорит Юлия Смирнова.
Второе – опыт, поскольку RB не является «кузницей кадров», и предпочитает брать к себе специалистов с достаточным для работы опытом.
Образование – на третьем месте.
На последнем месте - профиль в соцсетях, поскольку он «является своего рода социальной визитной карточкой, но подчас совсем не характеризует человека как профессионала», полагает представитель Reckitt Benckiser.
Юлия Смирнова более подробно остановилась на том, как в ее компании относятся к высшему образованию сотрудников: «Наличие диплома престижного вуза или MBA обязательным условием не является. Оно зависит от той должности, на которую мы принимаем, ищем или интервьюируем человека. Два главных наших направления – бытовая химия и фарма. Если позиция каким-то образом связана с фармой как наукой, то, безусловно, необходим диплом медицинского института, а также наличие определенной квалификации.
Поскольку у нас сотрудники в отделе маркетинга занимаются поддержкой фармацевтического детейлинга - продвижением фармацевтических продуктов по различным фармацевтическим каналам, работой с медицинской профессурой и теми людьми, которые создают мнение о наших препаратах в медицинском сообществе, -необходимо, чтобы сотрудники RB говорили с представителями индустрии на одном, достаточно специфическом медицинском языке.
Если рассуждать о позициях менеджмента среднего уровня, то специализированное высшее образование приветствуется в таких отделах, как тот же маркетинг или трейд маркетинг: хорошо, когда у специалистов по маркетингу более высокого уровня, чем бренд-менеджер, есть MBA. Это, как правило, позволяет им смотреть на то, что они делают, с другого ракурса.
Чем лучше человек образован, тем он лучше видит «лес за деревьями». Это позволяет принимать более структурированные решения, рассчитанные на более длительный период. То есть позволяет больше и лучше думать о будущем, а не концентрироваться только на настоящей конъюнктуре, в которой они живут и работают.
Помимо всего прочего, у нас комплексная организация, и сотрудники должны очень хорошо представлять себе, чем занимаются коллеги, выполняющие другие функции. Потому что обычная болезнь продуктового маркетинга – концентрация только на потребностях потребителя, когда люди не понимают, что маркетинг, прежде всего, существует для того, чтобы продукт продавался лучше, а компания получала от этого прибыль. Тогда компания может подсчитать возврат на инвестиции и переход его в корпоративную прибыль».
Судя по тому, что говорят профессионалы HR из крупных компаний о роли соцсетей в оценке соискателей, Facebook и ВКонтакте еще не скоро заменят в России дипломы престижных вузов.
«Честно говоря, на профайл в соцсетях мы смотрим независимо от «красноты» диплома, поскольку это один из обязательных пунктов проверки рекомендаций, которую мы проводим для всех кандидатов, принимаемых в компанию, - замечает Юлия Смирнова. - Мы обязательно смотрим на то, что они размещают на своих страницах в соцсетях.
Ошибаемся достаточно редко, по той простой причине, что те люди, которые приходят к нам, уже проходят определенный уровень селекции рекрутинговыми агентствами, специалистами по отбору, работающими внутри компании. Поэтому совсем случайных людей у нас не бывает.
Лишь иногда встречаются небольшие сюрпризы, когда мы видим, что у наших кандидатов очень богатая личная жизнь. Тогда мы говорим принимающей стороне, то есть нашему внутреннему клиенту, чтобы он обратил на это внимание и принял соответствующее решение».
Юрий Никольский. Фото Sk.ru
Хороший вуз формирует мировоззрение
Вполне очевидно, что взгляд на необходимость хорошего образования зависит не только и, может быть, не столько от личных взглядов работодателей, сколько от конкретной сферы деятельности компании. Об этом говорил Sk.ru Юрий Никольский, директор по науке кластера биомедицинских технологий «Сколково». Прежде, чем прийти в «Сколково», Юрий Никольский реализовал себя и как исследователь, автор книги, более 70 научных статей и четырех патентов, и как предприниматель, руководитель нескольких успешных компаний, работающих на международном рынке. Выпускник биофака МГУ, он защитился в Москве по молекулярной биологии, а в 1993 году уехал в Университет Чикаго, работал там как постдок. Через три года пошел учиться в бизнес-школу Чикагского университета, специализировался по финансам и стратегии; параллельно открыл первую компанию.
Суммируя свой опыт ученого и предпринимателя, Никольский отмечает в интервью SkReview: «Смысл обучения на MBA, - то, что нравится рекрутерам, - сильно варьируется, если речь идет о таких специальностях, как программирование, например, или инженерия или биотехнологии. Это очень разные вещи. В финансовой сфере, скорее, ценится network, некая лояльность и некая склонность к определенным видам бизнеса, которые определяет университет. В Чикагском университете и в North Western University - разные рекрутеры, хотя они находятся в одном городе недалеко друг от друга. Бизнес-школа Чикагского университета специализируется на финансах, там одни из лучших финансистов в мире. Биснес-школа North Western сильна в менеджменте и в маркетинге.
Если говорить про инженерные специальности, то в них в большей степени ценятся знания и то, что человек реально умеет делать. Например, в Иллинойсе есть пара бизнес-школ, которые знамениты тем, что готовят замечательных программистов.
То есть я бы скорее рассматривал все эти вещи применительно к конкретным специальностям», - настаивает Никольский.Если говорить про биотехнологии, то здесь важней аффилиация с определенными лабораториями, с сильными научными школами, что не так важно, например, для программистов и уж совсем неважно для финансистов.
Юлия Байбикова. Фото Sk.ru
Пытаясь сравнивать подобное с подобным, или, как говорят англичане, «яблоки с яблоками», Sk.ru беседовал с представителями близких отраслей. Вот, что думает о ценности высшего образования для дальнейшей бизнес-карьеры еще одна выпускница биофака МГУ Юлия Байбикова, директор по внешним инновациям и партнерствам французского фармацевтического концерна SANOFI:«Лично я считаю, что высшее образование - это важно. Конечно, и в лучших университетах есть троечники, но это тоже овидно на интервью. Я много людей набирала в своей жизни, и это видно на интервью. Но хороший вуз формирует мировоззрение и широту интересов. И поэтому я считаю, что ориентация на название вуза в определенном смысле оправдана.
«Диплом хорош – как дополнение»Могу сказать, что я, со своей стороны, предпочту выпускника физтеха выпускнику МГУ, например. В любом случае ты, конечно, смотришь человека, его личные качества, но при этом очень важны мировоззрение и кругозор. Особенно в тех областях, где требуется этот кругозор».
Бытие определяет сознание, учили классики марксизма-ленинизма, и это соображение не утратило актуальности в наши дни. Внук одного из основателей компании Nokia, Пекка Вильякайнен начал собственный бизнес в 13 лет, а к 40 годам уже был, по его определению, «маленьким финским олигархом». В настоящее время Вильякайнен, отойдя от активных занятий бизнесом, трудится советником Президента Фонда «Сколково». Он, в частности, стал идеологом проведения Стартап-тура, инновационного роуд-шоу по регионам России и сопредельным государствам. Во время этапа Стартап-тура в Минске, где финн делился с молодыми белорусскими предпринимателями тем, как он в свое время заработал сотни миллионов евро, Пекка Вильякайнен ответил на вопрос Sk.ru: «Вы обращаете внимание на диплом, когда набираете людей?»
Пекка Вильякайнен. Фото Sk.ru
«Я бы погрешил против истины, если бы сказал, что совсем не интересуюсь дипломами, - говорит советник Президента «Сколково». - Диплом, конечно, нужен, - как дополнение. Но есть люди, которые обходятся без высшего образования, бросают университет. Я как раз такой человек – я бросил технический университет и занялся своим бизнесом.
Когда я нанимаю кого-то на работу, я стараюсь найти правильного человека, правильный тип человека. Так что высшее образование является для меня не столь релевантным, если честно говорить. Высшее образование – это хорошо, отлично – если оно есть. Но оно само по себе не является «надежным убежищем» на все случаи жизни. Иногда люди недоумевают: как это так, человек, недоучившийся в университете, зарабатывает больше университетского профессора. Мой опыт подсказывает: фокус должен быть на то, что человек собой представляет, как он работает, а не на его диплом».