Наступает эра интернета вещей. Международные компании убеждены, что дальнейшее развитие энергетической отрасли возможно только в контексте интеллектуализации.
Что это означает на практике? Насколько российская энергетика готова к новой промышленной революции? Придется ли экспортировать «умные» решения или есть возможность создавать их на родине? Продолжится ли локализация производств и вернется ли в Россию поток инвестиций?Об этом и многом другом специально для EnergyLand.info рассказывает новый глава Schneider Electric Йохан Вандерплаетсе.— Господин Вандерплаетсе, вы недавно возглавили Schneider Electric в России. Пожалуйста, поделитесь первыми впечатлениями от работы в новой должности. Есть ли у Вас планы по изменению общего курса компании в РФ?— Действительно, я занимаю эту должность с 1 июня 2016 г., тем не менее, российский рынок не новый для меня. До прихода в Schneider Electric я в течение семи лет был президентом Emerson по региону Восточная Европа, который включал, в том числе Россию и СНГ, а до этого десять лет возглавлял бизнес Alcatel в России, СНГ, Центральной и Южной Европе.Что касается курса Schneider Electric, то он хорошо понятен и вряд ли нуждается в революционных преобразованиях. Для нашей компании Россия является стратегически важным рынком. Я знаю, что так говорят многие, но для Schneider это на самом деле так: по объему продаж Россия занимает для нас четвёртое место в мире и второе в Европе. За последние пять лет наша компания вложила $ 1 млрд в местное производство. У нас шесть заводов и 12 тыс. сотрудников в России. И я горжусь возможностью возглавить такой серьёзный бизнес.В своей деятельности я планирую сделать акцент на продвижении технологий повышения энергоэффективности, в частности, таких как «умные здания», «умные сети» и «умный город». Мы верим в то, что интеллектуальные технологии сегодня чрезвычайно важны для России.
— С учетом текущей экономической и геополитической ситуации, продолжит ли Schneider Electric инвестировать в Россию?— В общей сложности я живу в стране более 20 лет. И помню, что западный бизнес неоднократно сомневался в инвестиционной привлекательности местного рынка. В начале 90-х гг. говорили, что все плохо и перспектив нет, однако рынок начал развиваться. В 1998 г. западные компании активно покидали Россию, а спустя два года начался бурный рост. Потом был кризис 2008 г., сменившийся благоприятным периодом. Думаю, так будет и в этот раз.Не скрою, что в последние два года экономическая ситуация негативно повлияла на состояние рынка. Одна из основных проблем наших заказчиков – ограниченный доступ к выгодному финансированию и соответственно источнику для инвестиций в новые проекты. Но, не смотря на это, у нас есть прогнозы на развитие, предполагающие, что в 2016 г. рост составит двухзначную цифру по сравнению с прошлым годом. Сегодня Россия для нашей компании остается одним из быстроразвивающихся мировых рынков.— Значит ли это, что компания продолжит активную политику локализации производства?— Безусловно, мы продолжаем прежний курс и при этом увеличиваем наши инвестиции в Россию.Сейчас совместно с Минпромторгом мы работаем над дорожной картой дальнейшей локализации производства, и, надеюсь, что к осени мы подпишем специальный инвестиционный контракт, после которого начнется новая волна инвестиций в производство Schneider Electric в России.Тем не менее, говоря о локализации, мы подчеркиваем, что нужно взвешено подходить к этому вопросу. Скорость локализации отдельных технологий будет ниже, чем некоторых других. В отношении наиболее сложных продуктов размещать до 90% производства в стране присутствия нецелесообразно, да и не возможно. К примеру, есть типы подстанций, которых во всем мире строится пять штук в год и всего одна в РФ. Очевидно, что с мировой потребностью в таком оборудовании может справляться один завод, который уже работает в другой стране.Другой важный момент — обеспечение требуемого уровня качества компонентов и материалов. Все, что можно закупать в России, мы закупаем здесь, и постоянно активно ищем новых российских поставщиков. Но если продукт пока не производится местными предприятиями (к примеру, микрочипы), мы вынуждены закупать его за рубежом.В Минпромторге нас слышат, идёт конструктивный диалог, и, надеюсь, что в итоге мы придем к взаимовыгодному соглашению.К слову, совсем недавно, в рамках Петербургского экономического форума мы подписали соглашение с губернатором Ленинградской области о строительстве нового здания на территории нашего завода «ЭлектроМоноблок» в поселке Коммунар. Таким образом, инвестиции в Россию продолжаются.Важно подчеркнуть, что мы не размещаем здесь производство оборудования вчерашнего дня. Речь идет о технологиях, наиболее актуальных сегодня, и даже о технологиях дня завтрашнего.— Наверное, вы имеете в виду интеллектуальные технологии. В чем их значимость? Какой экономический и экологический эффект они принесут?— Интеллектуальная энергетика критически важна, причём не только для России, но и для всего мира. Мы знаем, что к 2050 г. население крупных городов увеличится на 2,5 млрд человек. Это значит, что существенно вырастет энергопотребление — для обеспечения домохозяйств и промышленности потребуется приблизительно на 50% больше энергии, чем сегодня. При этом мы должны помнить и о необходимости защищать нашу планету: перед мировым сообществом стоит задача снизить выбросы углекислого газа в два раза. Решить эту дилемму можно, только существенно повышая энергоэффективность в сфере производства, транспортировки и потребления электроэнергии. Именно для этого необходимы «умные» технологии. Только они помогут человечеству выжить.Уже сейчас многие российские компании вдумчиво подходят к вопросам энергосбережения. Повышением энергоэффективности занимаются не только предприятия энергоемких отраслей — нефтегазовой, горнодобывающей и т.д., но и владельцы офисных зданий, спортивных сооружений, розничных сетей. К примеру, торговая сеть «Ашан» вместе с нами благодаря системе энергоменеджмента и другим новым технологиям снижает энергопотребление на 20% в своих российских гипермаркетах. Конечно, такая экономия сказывается и на бизнес-результатах компаний.— На ваш взгляд, есть ли в нашей стране перспективы развития возобновляемой энергетики?— Многие ошибочно полагают, что в России нет возможности строить генерацию на основе ВИЭ. А между тем, в стране сейчас активно растёт бизнес, связанный с солнечной генерацией. Да, многие думают, что тут вечный мороз и мало солнца. Но на самом деле это не так. Есть масштабные планы по возведению солнечных электростанций, параллельно развивается местное производство оборудования для них. И мы в сентябре этого года на базе Технополиса «Москва» откроем производство инверторов для солнечных станций.Очень важно, что российское руководство понимает, что важно инвестировать в инновационные отрасли, что обеспечение энергией связано не только с нефтью и газом. Да, пока углеводороды играют и какое-то время еще будут играть очень важную роль. Но так будет не всегда. В этом смысле мне очень нравятся слова Германа Грефа о том, что каменный век закончился не потому, что закончились камни. И эра нефти закончится не потому, что больше нет нефти. А потому что технологии движутся вперёд.
— Сегодня много говорят о промышленном интернете вещей (IIoT). Какой смысл вкладывают в это понятие специалисты Schneider Electric применительно к энергетической отрасли? Как эта концепция изменит облик традиционной энергетики?— Мы верим в промышленный интернет вещей и в то, что он позволит повысить эффективность промышленного производства. Два основных направления применения этих технологий сегодня – это повышение энергоэффективности и предупредительное техническое обслуживание производства, которое позволяет на основе больших данных строить математические модели возможного износа оборудования до его выхода из строя.Промышленный интернет вещей начинается с датчиков и сенсоров нового поколения, имеющих встроенные передающие возможности. Но самый главный вопрос — как использовать этот массив данных? Возникает потребность в программах, способных анализировать эти потоки информации и выдавать руководству рекомендации по сокращению энергопотребления, замене оборудования или внесению изменений в технологическом процессе.Очевидно, что новые технологии радикально изменят все эко-системы, производство, логистику, энергетику. К примеру, в сфере передачи электроэнергии или транспортировки углеводородов, такие приборы уже сегодня могут заранее предупреждать о возможном выходе оборудования из строя, определять время, когда пора сделать техобслуживание или предупредительный ремонт. Это исключает аварийные остановки, которые были неизбежными при старой модели, позволяет избежать простоев и связанных с ними огромных финансовых потерь, а также повышают уровень безопасности. По сути smart grid («умные сети») и smart field («умное месторождение») — это частные случаи концепции промышленного интернета вещей.То же самое можно сказать и о решении «умное здание». Здесь датчики определяют температуру окружающего воздуха, уровень освещенности, присутствие людей в помещении и подают сигнал, на основании которого приборы автоматически регулируют работу светильников и климатического оборудования. Это наглядный пример того, как «вещи» самостоятельно общаются между собой, и тем самым обеспечивают энергосбережение.— Получается, внедрение промышленного интернета вещей уже началось?— Да, в некотором роде этот термин описывает тенденции, уже наметившиеся ранее и активно развивающиеся сегодня. Многие рассуждают о том, что собой представляет интернет вещей — эволюцию или революцию? На мой взгляд, это и то и другое. Если понимать революцию как моментальное изменение, радикальный отказ от всех старых технологий и переход на новые, то, конечно, развитие IIoT — никакая не революция. Изменения будут идти постепенно.Но на самом деле прошлые промышленные революции, связанные с изобретением парового двигателя и электрификацией, тоже шли годами. И когда спустя десятилетие мы посмотрим на то, как изменится мир, мы сможем однозначно сказать, что стали свидетелями новой промышленной революции.Только представьте: по прогнозам уже к 2020 г. 50 млрд умных устройств будет подключено к интернету — такое огромное количество «вещей» научится общаться друг с другом. Осталось всего четыре года! Эта технология преобразит наш мир, и энергетику в том числе.— А когда на ваш взгляд промышленный интернет станет реальностью для российской энергетики?— Я не хочу называть точных дат. Во-первых, потому, что процесс идет постепенно. Во-вторых, концепция IIoT хороша тем, что ее можно внедрять поэтапно, без замены всей инфраструктуры.В-третьих, энергетическая отрасль достаточно консервативна. Причем консервативна в хорошем смысле этого слова. Энергетики знают, что нельзя рисковать в сфере безопасности; они привыкли работать с технологиями, доказавшими свою надежность на протяжении десятилетий. Поэтому я считаю, что правильнее начинать с пилотных проектов. Чтобы с одной стороны минимизировать риски, а с другой — дать шанс новым технологиям.К примеру, сейчас мы закончили первый этап внедрения системы управления распределительными сетями и ликвидации аварий в одиннадцати филиалах «МРСК Центра». Внедрение данной технологии позволит сетевому оператору значительно снизить расходы на обслуживание сетей, а также более эффективно использовать установленные мощности и планировать развитие распределительной сети, что приведет к существенному снижению расходов при подключении новых потребителей.Другой пилотный проект — внедрение технологии «умного города» в Ставропольском крае. Он охватит системы водоснабжения и водоотведения, производства, распределения и передачи энергии, а также системы общественной безопасности. Подчеркну, что разработкой и реализацией решений будут заниматься инженеры российских подразделений Schneider Electric.Я уверен, что когда специалисты отрасли увидят экономический эффект внедрения интеллектуальных технологий и убедятся на практике в их надежности, на рынке начнётся настоящий бум спроса на такие решения.— Если говорить о российской действительности, что помогает и препятствует развитию интернета вещей в энергетической отрасли?— Помогает то, что российское правительство понимает важность поддержки инновационных отраслей. К примеру, пару недель назад мы подписали соглашение со «Сколково» об открытии в этом году центра НИОКР, который будет заниматься разработкой интеллектуальных систем передачи электроэнергии. Я помню, каким было Сколково всего год назад — прогресс невероятный! Приятно видеть там университет, тесно сотрудничающий с ведущими мировыми вузами, инженерные центры других международных компаний, к примеру, Boeing и Cisco, и, конечно, российские стартапы. Здорово, что сегодня страна разрабатывает собственные новейшие технологии, активно включается в международную кооперацию.Свою роль в переходе к интеллектуальным технологиям не только в России, но и во всем мире, сыграет смена поколений. Через несколько лет на руководящих постах окажутся инженеры, которые с рождения пользуются «айпадом». Эти люди думают совсем по-другому. Для них интернет вещей — естественное явление, они будут открыты к внедрению новых технологий. Мы же, в свою очередь, стараемся способствовать этому процессу — тесно сотрудничаем с ВУЗами, чтобы обеспечить студентам-энергетикам доступ к самым современным технологиям.Если говорить о препятствиях, то одно из них коренится в российском менталитете. До сих пор многие считают, что энергия ничего не стоит и нет смысла ее сберегать. Помню, когда я впервые приехал в Россию, то целый год снимал комнату у бабушки Марии Николаевны. Осенью, когда центральное отопление было уже включено, а на улице неожиданно становилось тепло, моя бабушка просто открывала окно. У меня это вызывало шок. В Европе подобное было немыслимо — уже тогда в каждой квартире была возможность регулировать температуру отопительной системы, чтобы не допускать расхода теплоносителя впустую.В России до сих пор мало энергоэффективных домов, хотя они и начинают появляться. Радует, что сегодня менталитет довольно быстро меняется, не последнюю роль в этом играет рост цен на энергоресурсы.На мой взгляд, особенно важно, чтобы значение энергоэффективности осознавало не только население, но и руководство промышленных производств. Нужно понимать, что низкое энергопотребление — основа конкурентоспособности российских товаров не только на внутреннем, но и на внешнем рынке.Подготовила Екатерина ЗубковаФото Schneider ElectricНа фото — завод «Шнейдер электрик Урал»
Источник: energyland.info